Отвечаем: Нет, это не так. В Определении Священного Синода Русской Православной Церкви от 28 декабря 1998 года прямо ска­зано: «Православная Церковь, настаивая на необходимости церков­ного брака, с уважением относится к гражданскому браку, а также к такому браку, в котором лишь одна из сторон принадлежит к право­славной вере, в соответствии со словами святого апостола Павла: Неверующий муж освящается женою верующею, и жена неверующая освящается мужем верующим (1 Кор 7:14)». Под гражданским бра­ком здесь подразумевается брак, зарегистрированный государством, а ни в коем случае не ошибочно называемое так сожительство.

Бежецкое епархиальное управление

 На самом деле: Предстоящая встреча с Господом вызывает в сердце верующего человека волнение и трепет. Он лучше, чем кто-либо, знает, как часто его стремление жить пра­ведно разбивалось о его же собственную лень, жадность, тщеславие, насколько неудачной была почти каждая его попытка сделать что-то ради Бога, а не ради собственных страстей и капри­зов. Но он знает также и другое. Пытаясь жить по заповедям Божьим, он с удивлением и радо­стью видит, что Бог любит его даже таким сла­бым и несовершенным, не способным, по сути, ни на что доброе. Это реальное переживание Божьей любви — главная, самая дорогая ценность в жизни каждого верующего человека. И ему кажется нелепым даже предположить, что после смерти Бог отвернется от него и сменит эту любовь на бездуш­ную и холодную справедливость. Его волнует совсем другой вопрос: «А не отвернусь ли я сам от Бога при встрече? Не окажется ли вдруг, что для меня есть на свете что-то более дорогое, чем Бог?» Вот этого верующий человек боится по-настоящему.

Бежецкое епархиальное управление

Потому, что, несмотря на красивое название («благая смерть»), эвтаназия по своей духовной сути является тяжким грехом — убий­ством или содействием самоубийству. Ведь для осуществления эвтаназии кому-то придется лично принести эту «благую смерть» больному, то есть — отнять у него жизнь. Предполагается, что делать это должны врачи. Но эвтаназия противоречит и врачебной этике. В знаменитой клятве Гиппократа будущий врач обещает: «…Я не дам никому просимого у меня смертельного средства и не покажу пути для подобного замысла».

       Есть совершенно безнадежные больные, чья жизнь — сплош­ное страдание. Но ведь существует симптоматическое лечение, когда медики борются не с самой болезнью, а с ее симптомами. И если страдание является симптомом неизлечимой болезни, врач должен облегчить это страдание. Сознательно отнимать жизнь у больного он не имеет права.

         Церковь же исходит из того, что наша жизнь является высо­чайшим даром Божиим, начало и конец которой находятся толь­ко в Его руках (Иов 12:10). Только Ему принадлежит право про­вести границу между жизнью и смертью. Если начать проводить ее самим, то где гарантия, что мы не захотим подвести эту черту за секунду до самого главного события своей жизни?

Бежецкое епархиальное управление